Грани разумного: зачем художникам искусство протеста

DTF Magazine начинает серию эссе о современном искусстве, в которых сфокусируется на акционизме и искусстве протеста. В каждом из шести текстов исследовательница и журналистка Катерина Яковленко расскажет о том, что происходило в мировом и украинском искусстве с 1960-х годов до сегодняшнего дня. Ключевые явления, движения, личности и работы. В первом эссе речь пойдет об истоках акционизма, преимущественно в Европе (а подробнее об Украине поговорим в следующих материалах)

Содержание


Голодный, холодный и злой

В нашумевшем фильме «Квадрат» Рубена Эстлунда, который глумится над миром современного искусства, есть сцена в ресторане: художник, изображающий дикое животное, начинает нападать на людей. Эпизод взят из реальной истории искусства — это оммаж на работу Олега Кулика «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером». 23 ноября 1994 года в московской Галерее Марата Гельмана Александр Бренер вывел на цепи абсолютно голого Кулика, изображающего злого пса, кидающегося на прохожих. 

Пресса того времени неистовствовала: «До чего народ довели, люди голые бегают по улицам и бросаются на прохожих!», — а мэр Лужков обещал вытравить голых с улиц города.

Жест Кулика оказался шокирующим. Интеллигентный мальчик из Киева, представитель «золотой советской молодежи», вмиг превратился в одного из самых известных художников-акционистов и символ 1990-х. Сам Кулик думал, что его акция в Галерее Гельмана будет первой и последней. Но тут же его начали приглашать с этим перформансом в европейские музеи и галереи. Так художник создал цикл «собачьих работ». Во время одной из акций в Цюрихе его даже арестовали.

Проект закончился, когда художник осознал, что на нем спекулируют. Его все чаще приглашали в клубы и места, где образ человека-собаки больше не воспринимался как партизанский или неожиданный. От него требовали и ожидали очевидных вещей, и суть работы терялась.

«Я ведь не собирался быть собакой. Я хотел уйти из искусства, но уйти как художник. И я придумываю этот жест — подсознательное существо, которое не обладает культурой, превращается в животное и может жить только своими рефлексами, инстинктами. Я не стремился делать портрет времени, это была моя личная трагедия как художника, я не состоялся. И вот когда я ее сделал, все вдруг увидели… Кого? Они разве меня увидели?»

Олег Кулик в интервью Галине Глебе, KORYDOR, 23 августа 2018 года


Время перестройки и первых лет независимости было настолько динамичным и жестоким, что художники не могли на это не среагировать. Пребывая в Москве, еще вчера бывшей столицей огромного государства, которую трусило от политических трансформаций, они буквально выгрызали свое место в истории искусства. В этой ситуации акционизм стал той единственной формой самовыражения, которая позволяла авторам одновременно и высказывать свою позицию, и провоцировать, и дурачиться.

Олег Кулик / «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» 
Олег Кулик / «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» (Москва, 1994)

Провокация, пожалуй, самое точное слово, описывающее художественные проекты 1990-х. «Бешеный пес, или Последнее табу, охраняемое одиноким Цербером» Кулика также был и провокацией, и реакцией на голодные 1990-е.

Политика, секс, вера, деньги, духовные и культурные ценности — все это становилось темами работ, где человеческое переплеталось с животным.

Буквально внутренности социальной жизни переплетались с физически неприятными для зрителя вещами: так, Кулик зарезал в галерее свинью, художник Александр Бренер мастурбировал на вышке бассейна «Москва», художник Олег Мавроматти «распял» самого себя. Но все эти «ужасы» не сравнить с тем, что бушевало в Европе в 1960-е.

Искусство действия

Акционизм как форма искусства появился в 1960-е годы в Европе, а наиболее радикальную форму обрел в Австрии. Именно Венский акционизм вошел в историю искусства как наиболее жестокий, включающий элементы насилия, обнаженного тела и крови.

Такую агрессивную манеру художников спровоцировала социально-политическая ситуация. В то время по всему миру проходили студенческие забастовки, апеллирующие к человеческим свободам и критикующие войну во Вьетнаме. В США зарождается движение хиппи, которые декларируют свою любовь к миру и ненасилию. 1960-е для Европы — это время переосмысления послевоенного наследия. Выросшие на памяти о Второй мировой войне художники считали, что государство проводит неправильную политику памяти.

Работа Гюнтера Бруса

Но почему в 1960-е, когда весь мир сходит с ума от The Beatles и призывает к любви, в Вене происходят публичные художественные оргии и буквально льются реки крови?

«Я — произведение искусства»

Организовавшись в группу «Институт прямого искусства» (Institut für direkte Kunst), венские художники начали свои работы с отрицания прошлого и отказа от всей предыдущей истории искусства. 

В Институт прямого искусства вошли Гюнтер Брус, Отто Мюль, Герман Нич, Рудольф Шварцкоглер, Петер Вайбель. Их первые работы связаны именно с живописью. Вдохновившись Джексоном Поллоком, художники осуществили своими работами фактически экспансию Вены. Но даже в тех почти безобидных перформансах присутствовал особый акцент на театральность и использование тела художника. Совсем скоро акционисты и вовсе отказались от живописи в пользу шока и прямого воздействия на зрителя.

Работа Рудольфа Шварцкоглера (1964 г.)

У каждого из авторов своя история того, как он пришел к такой эстетизации жестокости. Например, художника Гюнтера Бруса в 1961 году забрали в армию, откуда через год он вернулся с психологической травмой. Быстро изменились его взгляды в искусстве — от экспрессионизма и абстракционизма к работам о жертвоприношении, селфхарме и других видах жестокости и насилия. 

Коллега Брюса Отто Мюль тоже отслужил в армии, а после окончания педагогического отделения Венской академии художеств около десяти лет провел за занятиями арт-терапией с детьми с диагнозом расстройства психики. Военный опыт обоих художников стал одной из главных предпосылок, повлиявших на их интерпретацию действительности и выбор ценностей. Они жестко критиковали войну, называя ее массовой репрессивной работой с телом.

Уже в начале 1960-х Гюнтер Брус перестал обращаться к кисти и холсту. Холстом стало все его тело, которое он использовал самым неподобающим образом. Так он манифестировал жестокость всего человечества, жажду крови, мести и смерти. «Я — произведение искусства», — сказал он своей работой «Венская прогулка» (Wiener Spaziergang) полицейским, обратившим внимание на облитого белой краской мужчину. Художника не задержали, но отправили домой. Так невинная прогулка в постнацистской Австрии превратилась в большой скандал в медиа, после которого полицию обвинили в двойных стандартах.

«Венская прогулка» (Wiener Spaziergang) Гюнтера Бруса 

Пожалуй, одной из самых известных работ Гюнтера Бруса, Отто Мюля, Герхарда Рюма, Петера Вайбеля, Освальда Винера и других стала акция, проведенная 7 июня 1968 года в Венском университете. Она была частью серии событий «Искусство и революция».

Во время «Акции-33» (33.Aktion) художники пили свою мочу, онанировали, испражнялись и обмазывали своё тело и австрийский флаг своими же испражнениями. Все действия сопровождались пением австрийского гимна.

На этот раз полиция не стала церемониться и тут же арестовала художников. В тюрьме они провели два месяца. Но после этого случая искусство художников не стало менее жестоким.

В 1980-м Мюля обвинили в торговле наркотиками и сексуальных домогательствах, ровно через десять лет — в изнасиловании и совращении малолетних. В местах заключения художник провел семь лет.

«Я занимаюсь искусством 50 лет и никогда не позволял себя развращать. Напротив, я был заперт».

Отто Мюль в интервью Эндрю Гроссману, Bright Lights Film Journal, 1 ноября 2002 года


Отто Мюль / 1978

Работы венских акционистов часто были на грани между жизнью и смертью. Казалось, они целенаправленно истязают себя, чтобы умереть на публике и доказать всю невозможность жизни в то время. С Рудольфом Шварцкоглером случилась нечто похожее. В своих работах он показывал, насколько один человек может быть жестоким по отношению к другому. Однако в роли этого другого выступал сам Шварцкоглер.

Существует легенда о том, что после одной из своих акций он умер прямо на глазах у зрителей. По одной из версий — от потери крови после того, как отрезал кусок своего пениса, по второй — покончил с собой, выпрыгнув из окна как раз после этой акции. Гибель художника повлекла за собой распад круга венских акционистов, они все сосредоточились на собственной практике, многие перестали заниматься радикальным искусством.

Акционизмом в свое время занимались Марина Абрамович, Ив Кляйн, Йоко Оно, Марико Мори, Брюс Науман, Джексон Поллок и многие другие.

Украинские 1990-е: не жизнь, а провокация

Яркими представителями акционизма в Украине были «Фонд Мазоха» и «Группа быстрого реагирования». Обе группы возникли в 1990-е и работали с социальной и политической провокацией. Первая — во Львове, вторая — в Харькове. Работали исключительно с местным контекстом — социальной политикой, политикой памяти, идентичностью, политической ситуацией.

«Фонд Мазоха» основан в апреле 1991 года художниками Игорем Подольчаком, Игорем Дюричем и режиссером Романом Виктюком. Свою художественную практику они определяют в рамках «эстетики взаимодействия» Николя Буррио и отсылают к известному австрийскому писателю Леопольду фон Захеру-Мазоху. Следуя стилю писателя, художники обращались к эпатажному, маргинальному и провокационному. Важной составляющей их работ была медийная огласка.

«Мы просто веселились, реализуя какие-то из идей, поддающихся воплощению».

Игорь Дюрич в интервью Татьяне Кочубинской, KORYDOR, 5 сентября 2016 года


Одним из важных проектов группы стало «Искусство в космосе» (1993). Небольшие графические работы художников действительно были переданы космонавтам на станцию «Мир», где и состоялась символическая выставка.

Сюжет об искусстве, полетевшем в космос, появился позднее в работе художника Василия Цаголова «Теленовости» (1997), в которой он, используя эстетику телевидения, создает пространство с правдивыми и фейковыми новостями. Акция «С Днем Победы, господин Мюллер» была проведена группой 8 мая 1995 года. Художники создали соответствующие открытки (на немецком Рейхстаге висит красный советский флаг) и отправили их по адресам, где жили Мюллеры. В Германии их оказалось 5500. Художники декларировали, что осмысляют политику памяти, обращаясь к принятым концептам победителей и побежденных. Но для только что объединившейся Германии тема Второй мировой войны оставалась травматичной и болезненной.

Похожую тему поднимала и «Группа быстрого реагирования» в 1993 году. Художники Сергей Братков, Борис Михайлов, Сергей Солонский при участии Виты Михайловой создали проект «Если б я был немцем», будто бы примеряя на себя роль немцев во время Второй мировой войны. Они инсценировали смешные и часто гиперболизированные образы, в которых отыгрывали национальные стереотипы.

«Если бы я был немцем», 1994 год. / Группа быстрого реагирования (Сергей Братков, Борис Михайлов, Сергей Солонский). Фото: выставка в PinchukArtCentre

Два немецких проекта — это тоже о локальном зрителе, воспитанном на героическом сериале «Семнадцать мгновений весны» и представляющем мир через идеологическую советскую оптику.

«ХХ век это век, который кардинально изменил все в искусстве. Изменился субъект, изменился объект, изменились отношения между субъектом и объектом, изменились отношения общества и художника. А также отношение общества к художественному объекту. Новые жанры, новые технологии. То есть все изменилось. Сегодня все можно. И все является искусством. И каждый является художником».

Игорь Подольчак («Фонд Мазоха») в интервью Наталье Космолинской, «Поступ»


Что делать с акционизмом сегодня?

Сегодня обе работы — и «Если б я был немцем», и «С Днем Победы, господин Мюллер» — оказываются в ситуации активной работы политики памяти и могут вызывать недоумение и критику со стороны зрителей и профессионального сообщества, работающего со сложной и травматичной историей.

В 2016 году их показали на выставке «Вина» (куратор — Татьяна Кочубинская) в PinchukArtCentre. Однако для многих музеев и галерей эти темы и работы оказываются табуированными. Собственно, как и работы венских акционистов, сегодня они вызывают множество споров и запретов.

Так, например, критике поддался трехчасовой перформанс Германа Нича 150.Action в Музее современного искусства Jumex, позже в Палермо и на фестивале современного искусства в Хобарте. 150.Action представлял собой некое ритуальное действие с распятием быка и обливанием зрителей бычьей кровью под музыку оркестра. Как это понимать сегодня? Может ли искусство быть таким жестоким?

«Если бы я был немцем», 1994 год. / Группа быстрого реагирования (Сергей Братков, Борис Михайлов, Сергей Солонский). Фото: выставка в PinchukArtCentre

Акционизм как искусство прямого воздействия на зрителя часто может вызывать подобные вопросы, ведь рассчитан на шок и реакцию. Для художников врагом является именно безразличие общества. Казалось, мировые катаклизмы, войны и насилие привели к тому, что и в эстетическом поле не стало других способов для того, чтобы говорить о жестокой современности, чем сама жестокость. Однако акционизм может иметь разные формы. Проводя свои художественные работы, акционисты каждый раз проверяют общество: оно все еще живо или уже мертво?


Следите за DTF Magazine в Facebook, Instagram, Twitter и Telegram

Дизайн — crevv.com
Розробка — Mixis