До того как показать свои первые рисунки, Джошуа Видес занимался брендом CLSC, о котором знали преимущественно в стритвир-комьюнити США. Все изменилось два года назад, когда Джошуа запостил в Инстаграме фото заскетченных кроссовок Nike Air Force 1. Рисунок стал вирусным, а Видес с тех пор разрисовал практически каждую вещь: от геймпада Xbox до уличных конусов и туалета. И даже больше, теперь его скетчи есть на кедах Converse и сумках Fendi.
Новый проект Джошуа — лимитированная бутылка виски Ballantine’s, которая уже поступила в продажу и в Украине. В день запуска коллаборации редактор DTF Magazine Андрей Мажар созвонился с художником и узнал, как создавался проект с Ballantine’s, почему Джошуа перестал делать одежду, в чем секрет его стиля и можно ли в современном мире придумать что-либо оригинальное
Кто такой Джошуа Видес?
До 2018 года Джошуа знали как дизайнера одежды и основателя марки CLSC. Он основал CLSC в 19 лет и даже сделал его успешным локальным брендом, например, марка выпустила коллаборации с Umbro, FILA и Stance. Но Видесу всегда хотелось масштабов побольше. Чтобы продвинуться дальше он работал маркетинговым менеджером в лос-анджелесском отделении SSUR, затем был водителем основателя The Hundreds Бобби Хандредса (после этого его повысили до регионального менеджера по продажам), но в 2017 году понял, что вместе с CLSC достиг потолка. В том же году Джошуа закрыл бренд и решил найти себе новое занятие.
Переломный момент наступил в день, когда Видес сидел дома и смотрел видео о дизайнере Nike Тинкере Хэтфилде:
«Я думал о том, сколько же дизайнов он разработал, которые мы никогда не увидим. А затем задумался о том, сколько и у меня самого есть нереализованных и брошенных идей. Я подбежал к шкафу и достал из него пару старых кроссовок Reebok, пошел в гараж, перекрасил их в белый цвет, позволил краске высохнуть, взял карандаш и нарисовал поверх них то, как, по моему мнению, мог выглядеть оригинальный скетч этих кроссовок на бумаге. И бум! Это было оно».
По словам Джошуа, дальше он взялся расписывать «почти каждую вещь в доме»: вилки, чашки и мебель, а принесшей ему известность работой стали заскетченные Air Force 1. Видес вспоминает, как на следующий день после ее публикации он проснулся от «тысяч уведомлений» в Инстаграме.
В основе его стиля лежит практика черно-белого скетчинга. Видес считает ее основой дизайна и ее же применяет ко всем повседневным предметам — от кроссовок до автомобилей.
— У тебя недавно вышла коллаборация с Ballantine’s. Расскажи, как вы нашли друг друга?
— Спасибо интернету! Ребята из Ballantine’s просто написали мне и сказали, что им нравятся мои работы. У них недавно закончился проект с моим приятелем Фелипе Пантоне, и они увидели в нашем сотрудничестве возможность создать что-то столь же органичное. Они позвали меня в штаб-квартиру в Шотландии, и это было невероятно. Именно там мы начали разрабатывать проект.
— Как ты выбирал вещи для этой коллаборации? Вы ведь создали даже портфель. Что ты хотел рассказать этими предметами?
— Бутылка, упаковка и коробка были самыми очевидными вещами: они лежали на поверхности как основные элементы дизайна. Но поработав над ними, я подумал: «А что еще мы можем создать?» Я слушал рассказы об истории и наследии Ballantine’s, и один из них показался мне особенно близким. В 1920-х годах, когда в США действовал сухой закон, Ballantine’s выпустили бутылки прямоугольной формы. Такие бутылки было удобно прятать в портфелях, которые в то время носили бизнесмены и клерки — это напомнило мне DIY-подход, которым мы руководствуемся в студии. Как только я услышал ту историю, то сразу понял, что на этом и сфокусируюсь. Я не просто сделал аксессуар — я сделал его по своим правилам.
— Иногда кажется, что мир и так перенасыщен коллаборациями: их делают бренды, художники, музыканты, даже фастфуд. Как думаешь, что делает коллаборацию по-настоящему ценной?
— Думаю, все дело в сторителлинге. Почему этот продукт существует? Если ты не способен выстроить личную связь и преподнести свой продукт потребителям, то он останется обыкновенной вещью. В мире и так много вещей, которые слепо покупают. Я считаю, что важно придумывать истории, связывать коллаборацию с личным опытом. Если бы не COVID-19, мы бы уже представляли наш с Ballantine’s проект во всем мире, но из-за пандемии процессы приостановлены. Так что прямо сейчас мы стараемся передать этот опыт онлайн.
— В одном из своих интервью ты говорил, что бренду необходимы коллаборации. А как насчет художника? Зачем лично тебе коллаборации?
— Не думаю, что они обязательно нужны художнику. Но они помогают расти и найти аудиторию, которая без коллабораций тебя попросту не заметила бы. Если бы я действовал по старинке, мне пришлось бы стучаться в лос-анджелесские галереи и надеяться, что они выставят мои работы, а посетители о них расскажут. Но это очень медленный процесс. В то время как работа с брендами уровня Ballantine’s позволяет показать свои работы на глобальном уровне. Люди в Лондоне, Париже, Шанхае, Гонконге и других городах видят мои работы и думают: «Так за этим же кто-то стоит!» Это вызывает у них интерес. Вот почему коллаборации необязательны, но могут упростить художнику жизнь.
— Я знаю, что ты работал с многими брендами. Чем отличается работа со стритвир-марками, вроде Converse, от люксовых, как Fendi?
— Каждый бренд уникален. Fendi больше ста лет, они шьют одежду высокого качества в Италии. Их внимание к деталям просто невероятное. А еще они находятся в Риме и говорят на другом языке. А Converse находится в Бостоне и принадлежат Nike. Они продаются в сети Footlocker, выпускают вещи за 85 долларов и много инвестируют в баскетбол. Это два совершенно разных мира, их нельзя сравнивать. И даже сейчас, когда речь о Ballantine’s, они никак не связаны с баскетболом, не выпускают люксовые итальянские вещи, не делают сумки. Конечно, если говорить о коммерции, то здесь сходства найдутся, но, в конце концов, все они абсолютно разные. И для меня как для креативщика очень важно работать в разных сферах. Если я продолжу делать одно и то же, в этом не будет смысла.
— Кстати, у тебя ведь был свой бренд, CLSC. Почему ты перестал делать одежду?
— Я достиг того момента, когда работа над CLSC меня больше не удовлетворяла. Помню, как я подумал: «Это ведь не то, чем я хочу жить дальше. У меня есть много других идей». Стремление всегда оставаться любопытным и делать то, что, казалось бы, я не должен делать, вот что позволило мне развиваться и найти новые способы самовыражения. Я достиг потолка как владелец бренда и не знал, куда еще смогу продвинуться, сколько еще футболок смогу продать. Вот тогда я забрал свою креативность, перенес ее в другую плоскость и начал все заново. Но при этом не сказал бы, что работа в CLSC была напрасной. Те опыт и усилия, которые я вкладывал в бренд, помогли мне достичь успеха глобально. К тому же многие принципы работы в стритвире и искусстве очень похожи.
— Почему же ты не открыл новый бренд? Думаю, многим понравились бы «заскетченные» вещи.
— Это уже обсуждалось с другими брендами. Fendi первым помог превратить мои скетчи в реальные вещи, и эти вещи были очень популярными. Так что эта идея все еще в моей голове, просто это не то, чем я хочу заниматься прямо сейчас.
— Ты стал популярным художником буквально за два года. Помнишь, когда тебя впервые начали воспринимать как художника, а не основателя CLSC?
— Я начал постить свои работы в первые два месяца 2018-го. Работал над ними весь 2017-й, но решился показать их только в следующем году. И по какой-то причине они вдруг стали вирусными.
— Что ты почувствовал, когда люди стали замечать твои работы?
— Это было круто! Мы ведь ради этого и стараемся, не так ли? В конце концов я хочу быть успешным. А чтобы стать успешным художником, нужна поддержка аудитории. Без нее тебя попросту не существует. Тебе необходимы те энергия, любовь и позитив, которыми художника наполняют его фанаты. Это позволяет мне просыпаться и чувствовать уверенность в себе и своих работах. Без этой энергии я бы вернулся к состоянию, в котором был пару лет назад, когда пытался понять, что, черт возьми, я должен делать.
— Кстати, об успехе. Я читал твое интервью с Бобби Хандредсом, в котором ты вывел рецепт успешного бренда. Есть ли у тебя рецепт успешного художника?
— Правил больше нет, ты можешь делать что хочешь. У многих моих друзей-художников совсем другой подход к работе, но они тоже успешные. Думаю, важно найти свой путь и придерживаться его, даже если он не приносит тебе доход сразу. В моем случае прошло шесть месяцев, прежде чем я начал зарабатывать. Да, в течение тех шести месяцев я каждый день набирал от пяти до десяти тысяч подписчиков в день, но я на этом вообще не зарабатывал. Мне пришлось разобраться, как создать эти возможности будь то коллаборации или продажа мерча. Поэтому залог успеха для каждого креативщика — стараться изо всех сил. Твои ошибки тебя научат, но ты должен понимать, что будешь ошибаться. Если ты не готов ошибаться, то у тебя ничего не получится.
— Расскажи, как ты выбираешь предметы для скетчей? Я видел среди твоих работ даже туалет. Это случайный выбор или в этих вещах есть какой-то смысл?
— И то, и другое. Это смесь стратегического мышления и желания, чтобы еще больше людей увидели твои работы. Когда я начал рисовать кроссовки, на меня подписались люди, работающие в обувной сфере. И это натолкнуло меня на мысль: «Я могу продолжать рисовать кроссовки, но как мне заинтересовать тех, кому пофиг на них?» И я начал рисовать сумки Louis Vuitton, конусы, стулья, Микки Мауса. Так я показал, что могу рисовать не только кроссовки. Теперь же я рисую целые комнаты. Безусловно, в этом есть стратегия: важно охватывать другие сферы. Но при этом я просто рисую все то, что меня окружает, и то, что мне нравится: автомобили, кроссовки, кепки. Это культура, в которой я нахожусь ежедневно, так что выбрать несложно. Как насчет нарисовать геймпад от Xbox, который лежит передо мной уже десять дней? Ведь многим нравится Xbox. Да что тут думать, нарисовал и запостил. Такой подход позволяет окружающей меня культуре стать частью творческого процесса.
— Твои работы действительно выглядят простыми для понимания. Но считаешь ли ты, что искусство в целом должно быть простым и доступным для всех?
— Знаешь, многие невероятные вещи из нашей жизни предельно просты. Помню, как однажды, паркуя старую машину, я подумал о своей новой машине, в которой есть камера заднего вида: она показывает, как близко находится стена. Казалось, это простейшая идея, но никто раньше до этого не додумался. Потом кто-то придумал эту камеру и стал невероятно богатым. Теперь такие камеры есть практически в каждом новом автомобиле. Это элементарные вещи, которым мы попросту не придаем значения и не замечаем их, потому что зачастую гонимся за чем-то большим — какой-то радикальной идеей, способной изменить мир. Иногда кому-то это удается, но в конце концов именно простые идеи влияют на нашу жизнь. Так и с моими работами. Если я запощу что-то сегодня, половина комментаторов напишет: «Я тоже мог бы это сделать». Но ты же не сделал. Так что это не имеет значения.
— Так в какой же момент обычная вещь становится искусством?
— Взгляните на работы Яёи Кусамы. Когда я вижу ее работы, мне даже неважно, что это, — я восхищен их исполнением. А есть люди, которые скажут: «Да это же просто куча точек!» Все дело в перспективе. Если работа не вызывает у тебя чувства, то неважно, что это, ты не будешь ее воспринимать. Но если, глядя на работу, ты испытываешь эмоции, то лично для меня это искусство.
— Как думаешь, почему твои работы стали популярными? В чем уникальность твоего стиля?
— Я верю, что все происходит не без причины. Рано или поздно это должно было случиться, и если не со мной, то с кем-нибудь другим. Но мне повезло.
Важной составляющей моего творчества стало добавление в него культуры. Если вы посмотрите на работы Роя Лихтенштейна или Жана Дюбюффе, то увидите, что я вдохновлялся их творчеством. Если бы Рой Лихтенштейн был бы все еще жив, он бы выпустил коллаборацию с Nike или adidas. У него тоже была бы своя бутылка Ballantine’s. Но они жили в другое время, когда искусство воспринималось иначе. А сегодня, если бы я взял одну из работ этих художников и нанес ее на Air Force 1… Вы можете не знать, кто такой Рой Лихтенштейн, но вы знаете, что такое Air Force 1, и эти кроссовки вызовут у вас эмоции.
Рисуя Air Force 1, «джорданы» или баскетбольное кольцо, я помогаю людям, которые уже окружены этой культурой, ощутить искусство и понять, что они видят перед собой. Я переношу свой стиль на кроссовки, и вижу такую реакцию: «Вау, это так круто! Мне нравятся Air Force 1, но это совсем другой уровень». Звучит банально, но я думаю, что именно это помогло мне вырасти и стать успешным быстрее других художников с похожим стилем.
Этот стиль уже существовал: посмотрите фильм «Убить Билла» 2003 года. Там есть сцена с медсестрой, которая одета в белое платье с черным контуром. Не знаю, кто придумал эту идею: член съемочной команды или сам Квентин Тарантино, но это уже было в 2003-м. Но Тарантино не пытался стать художником, он просто снимал фильм. А я рисую Air Force 1.
— Возможно ли вообще в наше время создать что-то уникальное? В медиа часто говорят, что «современные артисты ничего не придумывают».
— Возможно, но это будет очень сложно. Есть люди, которые рисуют предметы в стиле, похожем на мой, но ведь это не мои работы и не то, что я делаю. Это не моя энергия. Мы в 2020-м — многие вдохновляются восьмидесятыми, шестидесятыми и становятся успешными. Можно ли создать что-то новое? Да. Но будет ли это очень сложно? Тоже да. Но все, что нужно, это вложить в творчество свою энергию, свою концепцию. Выделить свою работу среди того, что уже существует. Я мог бы перерисовать работу Роя Лихтенштейна, но какой в этом смысл? В ней не будет стиля Джошуа Видеса. Если бы я захотел нарисовать ее со своей перспективы, то взял бы что-то уже существующее и добавил к этому свою энергию, свой стиль. Да, это была бы уже другая работа, но ее бы не существовало без Роя Лихтенштейна. Так что, если вы собираетесь вдохновиться чем-то существующим, нужно просто это изменить.
Материал подготовлен при поддержке
