DTF Magazine запускает рубрику о молодых людях, которые занимаются различными творческими инициативами и формируют вокруг себя комьюнити
Аня Белоус встретилась с организаторами кинофестиваля Kyiv International Short Film Festival (KISFF) и руководителями дистрибьюторской компании KyivMusicFilm (которые привезли в Украину фильмы об иранских рейвах, Стиве Маккуине, M.I.A., Ван Гоге или, например, «Красивого мальчика») Кириллом Марикуцей и Аликой Харченко, чтобы узнать, как им удалось организовать такой масштабный проект и сложно ли держать его на плаву. А заодно расспросила об эйджизме в индустрии, киевском снобизме и том, что их бесит в сверстниках
— Как появился KISFF? Вы любили кино с детства или просто в какой-то момент просто сели, закатали рукава и решили: станем ФОП-ами, займемся покупкой фильмов и будем их прокатывать?
Кирилл: (Смеется.) Тогда все еще ФОП-ами не становились, это позже стало модно. Все началось в КПИ, я имел отношение к киноклубу и хотел делать фестиваль научного кино. В какой-то момент мы поняли, что очень сложно и дорого показывать фильмы о науке, но можно попробовать сделать что-то меньшее. Например, фестиваль короткого метра.
Алика: А я присоединилась, когда мы делали третий KISFF.
— Вы уже 8 лет существуете?
Кирилл: Чуть больше 7.
Алика: KyivMusicFilm меньше – 3,5 года, а KISFF в этом году будет 8-й.
— Сколько у вас сейчас проектов и сколько человек над ними работает?
Кирилл: Есть KISFF и KyivMusicFilm. Над первым весь год работаем мы с Аликой и наш программный отдел. Ближе к фестивалю программа вырастает до 13 человек. А над KyivMusicFilm постоянно работает 7 человек.
Алика: Когда мы запускали фестиваль короткого метра, то просто хотели показывать кино. Но KISFF не может длиться весь год, поэтому появился KyivMusicFilm — проект, которым мы занимаемся на протяжении всего остального времени.
Кирилл: Есть два типа фестивалей: одни создаются сразу фестивалями, а вторые – дистрибьюторами. От вторых иногда плюются, потому что работа над ними ведется по остаточному принципу – если остается время после дистрибуции. А мы, наоборот, от фестиваля пришли к прокату. Надеюсь, плеваться пока никто не будет.
— Кто был вашим кумиром в детстве?
Кирилл: У меня их не было. Никогда не было никаких плакатов или других атрибутов. Появились уже позже, в сознательном возрасте. Когда я рос, все хотели быть похожими на Эминема или Blink-182, попасть в какие-то субкультуры, которые сопровождались определенной атрибутикой. А в детстве я почему-то для себя решил, что иметь кумиров — это плохо.
— Ты что прислушался к Библии и «не сотворил себе кумира»?
(Смеются.)
Кирилл: Я никогда не был религиозным, но из всех заповедей мне понравилась именно эта.
Алика: А я очень любила Бритни Спирс. Раз 30 посмотрела фильм «Перекресток» с ней.
Кирилл: Придется сделать ее ретроспективу. (Смеются.)
— Поговорим о любимых фильмах. Какие картины на вас повлияли?
Алика: «Перекресток»!
Кирилл: У меня нет любимого фильма. Я начал много смотреть кино уже в зрелом возрасте, потому что детстве такой возможности не было. Дома был телевизор с 4 каналами, в кинотеатре «Ужгород» показывали только фильм «Перекресток», а потом его и вовсе закрыли.
— Из-за коммерческого успеха «Перекрестка»?
Кирилл: Поняли, что больше уже нечего показывать. (Смеется.) А повлияло многое. То, что обычно называют все люди: итальянское кино, французская новая волна, американское независимое кино, европейское кино.
Алика: У меня часто при просмотре какой-то картины возникает мысль, что это теперь мой любимый фильм. Но потом появляется следующий, и следующий, и следующий…
— Какого возраста ваши зрители? Можете сказать, что вырастили аудиторию вместе с собой?
Кирилл: Не знаю. Раньше у нас была небольшая и понятная аудитория, которую легко было обрисовать. Теперь сложно говорить о каком-то среднем возрасте, поскольку появилось много разных проектов. От 14 и до 50—60 лет, наверное.
Алика: Да больше, мне кажется.
— Какой точный таргетинг — «женщины от 6 и до 83 лет».
Кирилл: И мужчины! (Смеются.) На оперу и балет ходит очень разная публика — люди старшего возраста. На арт-фильмы — молодые неокрепшие умы и совсем взрослые люди.
Алика: Когда мы делали коллаборацию со «Схемой», можно было говорить о какой-то конкретной аудитории. Это были люди примерно одного возраста, похожие друг на друга. А на все остальные фильмы приходят очень разные люди. Говоря о KISFF, я в последнее время замечаю, что наши бывшие волонтеры все чаще ходят на показы. Вот о них можно сказать, что растут вместе с нами, и вкусы наши меняются вместе.
— Ты недавно говорила, что у нас существует «довольно большое фешн-комьюнити», готовое поддержать ваши показы. Хотя, мне кажется, это как раз такой мыльный пузырь и ложное ощущение, что этих людей много. Расскажи о коммерческом успехе таких картин.
Алика: Всего мы показали четыре картины о моде, начали с «Маккуина» и заканчиваем фильмом об Антонио Лопесе. Говорить о какой-то закономерности сложно, потому что «Маккуин» был суперуспешным, а Лопес прошел не очень хорошо.
Может, мы повелись на иллюзию, что в фешн-комьюнити очень много людей, и подумали, что все фильмы о моде, которые раньше у нас не показывались, будут им интересны. На «Маккуина» пришло много инсайдеров индустрии, «Дрис» и «Вествуд» прошли немного хуже, а Антонио Лопеса, судя по всему, у нас никто не знает.
Кирилл: С «Маккуином» было много факторов: его имя, сам фильм был хороший, история интересная.
— О картине «Вествуд: Панк, икона, активист». Часть фильма отведена ее активисткой деятельности: Вивьен там ползает по айсбергу в смешных ботиночках и пытается всячески спасать планету. Думаю, у многих зрителей, далеких или близких к моде, могла срезонировать именно эта часть. Отсюда вопрос: насколько важна социально ответственная составляющая в современном кино?
Кирилл: Социальная ответственность в кино важна ровно настолько, насколько она важна в жизни.
Алика: В случае с «Вествуд» внедрение активизма в картину было ее требованием к режиссеру, потому что это важная составляющая ее жизни. Она даже была недовольна, что так мало времени уделили этому аспекту. Но подобные темы появляются в кино все чаще. Думаю, снимают о том, что болит и что важно.
Кирилл: Ну и документальное кино сейчас развивается в новом направлении. Грубо говоря, оно занимает нишу, которую раньше заполняли National Georaphic и Discovery, потому что сейчас никто не смотрит телевизор. Все их темы перешли в глубокое документальное кино. Видео и кинематограф все еще остаются важными инструментами пропаганды серьезных вопросов. Появляются ленты о sustainable, о развитии, о сохранении планеты и экологии.
Алика: Мне кажется, они просто отражают реальность.
— Вы когда-нибудь сталкивались с эйджизмом в работе? Потому что украинские киношники – это, как правило, такие «люди с опытом».
Кирилл: Было, конечно. Нам повезло, что мы никогда не стремились попасть в тусовку. Я всегда решал только профессиональные вопросы. К нам до сих пор относятся, как сказала одна кинематографистка, как к хипстерскому кинофестивальчику.
Хотя мы все еще молоды в рамках какого-то глобального восприятия индустрии. Но теперь я уже могу позволить себе сбрить бороду, чтобы не добавлять лишней «солидности». (Смеется.) Раньше она была нужна для «важных» деловых встреч, чтобы на нас не смотрели со скепсисом.
— Алике тоже приходилось отращивать бороду?
Кирилл: Даже Алике! Но она не смогла. Но эйджизм существует и в Европе тоже. У нас недавно была встреча с одним мужчиной, очень солидным мировым агентом. Все время, пока мы пили и общались, он подшучивал о том, что «я в школе начал этим заниматься или еще раньше».
Алика: У нас вся команда молодая, и мы вместе растем. Когда ты молод, бывает сложно понять, где к тебе предвзято относятся, а где тебе действительно не хватает опыта. Лично я всегда думаю, что сама что-то неправильно сказала или сделала. Как раз вчера снова посещали такие мысли. Это еще какая-то гендерная штука. А потом пришла к мысли, что, может, не во мне проблема?
Кирилл: Гендерное восприятие девочки в Украине до сих пор осталось на уровне «принеси, подай».
Алика: Я сама над собой порой шучу, что, если пойду на какую-то серьезную встречу, там скажут «пришла какая-то девочка».
— Партнер вашего фестиваля – «Госкино» Украины. Какую именно поддержку они оказывают и какой поддержки от государства не хватает?
Кирилл: На самом деле, если судить по нашему 8-летнему опыту, то, что происходит сейчас с «Госкино», — это прекраснейшая динамика. Говорить о них что-то плохое не то чтобы нельзя, даже нечего. У нас действительно есть поддержка, которую мы получаем на конкурсном основании: каждый год подаем заявку. Это небольшие деньги — порядка 20—25% нашего бюджета. Но раньше и этой поддержки не было, и все решения этой организации принимались очень долго.
И тут еще есть такая штука: мы много не просим. Во-первых, потому что мы скромные. А во-вторых, потому что мы еще не привыкли, что кто-то вообще может давать деньги на фестиваль. Внешняя и внутренняя политика «Госкино» прекрасна. К тому же они разделяют наши симпатии по поводу защиты кинотеатра «Киев», например.
— Откуда вы получаете основное финансирование и как зарабатывать на креативных индустриях в Украине?
Кирилл: Тут надо разделять фестиваль KISFF и дистрибьюторскую кинокомпанию KyivMusicFilm. В рамках деятельности фестиваля мы не можем уходить в минус. Это не может быть регулярно дотируемым проектом, нам приходится искать баланс между тем, чтобы привозить хорошее кино, и тем, как обеспечивать нашу операционную деятельность.
Фестиваль априори не может быть прибыльным, потому что в нем всегда есть что усовершенствовать, и, как только появляются дополнительные деньги, мы знаем, куда их надо направить. Поэтому для организации KISFF важна государственная и любая другая финансовая поддержка. Кинофестиваль не зарабатывает и постоянно ищет коммерческих и некоммерческих доноров, которые могли бы помочь покрыть его потребности.
— У вас никогда не возникали мысли уехать из Украины, как у молодых и талантливых?
Алика: Возникали и до сих пор возникают, и никуда не уходят, к сожалению.
Кирилл: Это краеугольный камень.
Алика: У меня постоянно происходит колебание – как на чашах весов. С одной стороны, хочется привозить сюда больше фильмов и всячески развивать индустрию. Есть где развернуться. А с другой – ты сталкиваешься с людьми, с которыми невозможно даже какие-то самые простые вопросы решить. В профессиональной жизни ты можешь развиваться, а в повседневной все остается по-прежнему.
Кирилл: Как говорил Леонид Данилович Кучма, «Україна — це країна великих можливостей». Так оно до сих пор и есть. Как бы парадоксально это ни звучало. Тут много всего не сделано, и во многих секторах мы отстаем даже от ближайших соседей лет на 15—20. В сфере кино в том числе. Поэтому в Украине есть что делать. Но когда ты ездишь в соседние страны и видишь, как комфортно люди живут буквально в часе лета от Киева, то задумываешься, есть ли смысл ходить по болоту, переступать бычки, терпеть грязь повсюду и отсутствие общественного транспорта, постоянные пробки и все остальное. Это не говоря уж обо всей бюрократической херотени, которая происходит в Украине.
Алика: Порой кажется, что у нас такое огромное поле для действия и можно создавать новые и новые проекты. Мы включаемся в работу, а потом начинают один за другим закрывать кинотеатры. Такого мы никак не могли предвидеть.
— Какая главная проблема вашего поколения? Чего всем молодым людям не хватает? Что вас бесит, а что вдохновляет в сверстниках?
Кирилл: Теперь прекрасное время: люди от 15 и до 60 лет — твои сверстники. Все друг с другом на ты, не существует какой-то явной градации. Мы все занимаемся своими делами. Бесят только те сверстники, которые находятся у власти и делают какую-то херню.
Алика: Но эти люди могут быть и сверстниками, и несверстниками. Дело не в возрасте. Бесит, когда у людей отсутствует критическое мышление. А в сверстниках вдохновляет, когда они становятся нашими единомышленниками.
Кирилл: Вспомнил, что действительно бесит. Аморфность! Она очень распространена в Киеве. У нас очень много культурных инициатив, которые находятся на этапе зарождения — когда их надо поддерживать посещением, кошельком или еще чем-то.
У нас происходят прекрасные концерты Worn Pop, которые привозят офигеннейшую музыку, но на них приходит 100 человек. Люди не ходят. Происходят показы и фестиваль. Люди лайкают их в фейсбуке, подписываются и не приходят на события. Они могут потратить аналогичное количество денег на пиццу, коктейль или новую футболку из H&M, но не на события. В итоге многие инициативы быстро загибаются. Появляются новые, которым приходится проходить весь этот путь с нуля.
— Слушай, ну это тоже какая-то поколенческая история. Все называет поколение Z поколением инстаграма. Но мне кажется, что это беда и людей нашего возраста тоже. Мы слишком избалованы соцсетями. Что нужно делать, чтобы привлечь вот такую избалованную аудиторию?
Кирилл: Мне всегда очень странно, когда людям не интересно. Как может быть не интересно?
Алика: Мне кажется, у нас есть закрытые тусовки в Киеве, в которые сложно проникнуть новым людям. Кирилл знаком с организаторами Worn Pop, а я как раз из тех людей, которые его бесят, потому что не хожу на их концерты. Мне кажется, эту проблему помогла бы решить большая открытость друг с другом.
Кирилл: Это киевский снобизм. Когда-то наш друг очень классно описал это явление: «Ты становишься киевлянином, как только перестаешь здороваться на улицах со знакомыми людьми».
Алика: И мы со слишком большой осторожностью относимся друг к другу. Если бы все были более открытыми к общению и слушали друг друга, то загорались бы общими идеями и привлекали бы многих людей. Ведь до сих пор есть много людей, которые и о нас не знают.
— Мой последний вопрос: как быть крутым?
Кирилл: Не знаю, надо спросить у кого-то крутого. (Смеется.)
Фото: Паша Флореску, специально для DTF Magazine
