В конце прошлого года в сердце Рейтарской открылось арт-пространство The Naked Room, которое объединяет галерею, бар под руководством Foodies и книжный корнер IST Publishing. Оно практически сразу привлекло внимание киевской молодежи и стало местом, где можно познакомиться с работами молодых украинских художников. Начиная с декабря в галерее показали работы четверых художников: пока мы брали интервью, в галерее готовилась в персональной выставке Люси Ивановой.
По просьбе DTF Magazine Аня Белоус встретилась с кураторами галереи Машей Ланько и Лизаветой Герман, а также их «подельником» Марком Реймондом Уилкинсом, чтобы узнать о предназначении пространства, выборе художников для выставок и чьих работ точно не стоит ждать. А еще об отношениях с Минкультом и о том, куда катится современное искусство
— Как вы повстречали друг друга и решили заниматься всем этим делом вместе?
Лиза: Нас с Марком познакомила наша общая подруга Дана Павлычко, с которой мы давно работаем над разными проектами. Марк искал кого-то, кто ввел бы его в мир современного искусства, и Дана сказала, что это должны быть именно мы.
Маша: Дана Павлычко — это вообще моя крестная мать в мире искусства: она взяла меня на первую «серьезную» работу много лет назад, когда была замдиректора фонда современного искусства Eidos.
Лиза: Там мы, кстати, и познакомились.
Марк: Я раньше жил в двух самых захватывающих городах мира — Берлине и Нью-Йорке. Но решил переехать в Киев, когда понял, что скучно жить в городе, где все уже сделано. Мне нравилась мысль о жизни там, где все происходит впервые. В месте, где твои проекты действительно оказывают какое-то влияние на общество. Поэтому я переехал сюда.
Когда мы познакомились с Машей и Лизой, я уже работал над одним проектом. Но пообщавшись с ними, решил, что гораздо круче будет сделать небольшой проект совместно, и так мы решили создать The Naked Room.
— The Naked Room появился в самом центре и в момент самого расцвета улицы Рейтарской, которую любят называть «киевским Сохо». За последний год это место обросло шоурумами, кофейнями, студиями, здесь даже появился новомодный секс-шоп. Не хватало только галереи современного искусства. Отсюда вопрос: открыть арт-пространство именно здесь стало данью всей этой моде или просто так совпало?
Маша: Мы давно принадлежим этому комьюнити. Мне посчастливилось наблюдать трансформацию улицы Рейтарской, потому что я живу здесь уже 5 или 6 лет. Когда я сюда переехала, это была очень приятная, но в каком-то смысле забытая киевлянами улица с постсоветскими офисами на первых этажах. Кофе здесь было выпить негде. Потом появился «Зигзаг», и запустил известный нам процесс: мы сознательно захотели стать его частью, но не потому, что улица стала классной. Мы действительно любили ее before it was cool.
Но твой вопрос — это буквально слова Марка, которые он сказал мне при знакомстве. Он уже жил в этом районе, я здесь жила — у каждого были свои дела. И он сказал: «Тут уже есть тысяча кафе, магазинов и всего остального, но не хватает галереи современного искусства. Давайте делать!»
Марк: Я давно живу на Рейтарской и чувствую особую связь с комьюнити этого места. Эта улица и вдохновила нас на открытие галереи. Без нее ничего бы не было. Было два важных момента на пути к воплощению этой идеи. Первый — когда нас познакомила Дана. И второй — когда мы увидели вывеску «Продается» на фасаде этого дома. Мы не искали место с мыслью «открываем галерею, надо искать пространство», это место само нашло нас.
— Вы купили помещение, а не арендовали?
Марк: Да, оно наше. И когда я увидел вывеску «Продается», то моментально подумал о том, что сразу под ним мой любимый «Бар/13», а рядом — любимый перекресток. И мы подумали: «Это идеально».
Маша: И его видно из твоих окон. (Смеется)
Марк: И даже название галереи возникло в процессе. Не было никакого плана в духе «откроем галерею и назовем ее The Naked Room». Мы просто хотели показывать интересных художников новой аудитории.
— Пока вы выставляете только молодых художников. Это такая политика или в будущем вы планируете сотрудничать с ветеранами украинской художественной сцены?
Лиза: Как написано в нашем стейтменте, мы выставляем художников нашего поколения. Это не имеет отношения к возрасту: нам интересны те, чье искусство, по нашему мнению, отражает наиболее актуальную и острую адекватную реакцию на происходящее в мире. Начали мы с молодых художников, но и Люся Иванова, и Елена Субач, и Вячеслав Поляков (первые художники, чье работы показали в The Naked Room — прим. DTF Magazine) начали заниматься искусством не вчера. Они скорее недооцененные, но точно не начинающие. И не мы открыли их миру.
— Как по мне, для многих это сделали все-таки вы. Я видела работы Субач на Kyiv Photo Fair, а с остальными не сталкивалась.
Лиза: Мы сделали первую полноценную и качественную персональную презентацию этих художников.То есть, предоставили им профессиональную площадку и правильную кураторскую поддержку для дальнейшего развития. Наша программа на ближайший год наполовину состоит из условно молодых художников, но есть и пару мэтров. Например, через год у нас будет выставка Павла Макова.
Маша: С такими художниками мы будем работать специальным образом. Нам неинтересно просто выставить даже их самые новые работы, но интересно вступить в кураторский диалог, на который мы способны. Проследить линию развития в творчестве и связать работы, например, восьмидесятых годов с тем, что их автор чувствует теперь и как это резонирует с общественно-политическими процессами в стране.
Лиза: И будет еще одна выставка суперзвезды украинского искусства. Но пока мы ее не анонсируем, сохраняем интригу до конца.
— Так, а Александра Ройтбурда, Арсена Савадова, Илью Чичкана в ваших стенах можно будет увидеть?
Маша: Если коротко, нет. (Смеется.)
Марк: Я пролью свет: у нас будет выставка художника, который уже умер.
— Умер?
Марк: Современный украинский художник — не обязательно молодой художник . И даже не обязательно живой. Современное искусство — это искусство, которое резонирует с происходящим в стране.
— Что ж, уйдем от темы смерти. У вас тут есть бар, кафе, идеальная для фото в Instagram книжная полка. Можете сформулировать предназначение этого пространства?
Лиза: Нам очень хотелось сделать живое, динамичное и посещаемое пространство. А чего не хотелось — чопорную и холодную галерею с белыми стенами, куда будет страшно зайти человеку, который не разбирается в современном искусстве. Есть определенный стереотип о таких местах, и многие не знают, как вести себя в них.
— Хочется надеть бахилы
Лиза: Да. Так что мы стремились сделать место, в котором будет жизнь. В котором , и коллекционеры, и просто прохожие смогли бы почувствовать себя частью городской культуры. И еще мы решили сделать кофейно-винный корнер, чтобы немного обслуживать и собственные галерейные потребности.
— А вы хитрые.
Маша: Эгоистичные. (Смеется)
Лиза: Он также может привлечь больше людей. Поскольку на выставку можно сходить один раз, а на бокальчик вина или чашку кофе — чаще. Это работает: кто-то заходит на выставку и остается выпить кофе, а другие приходят за чашкой кофе и остаются смотреть искусство. Все очень демократично.
Маша: С книжным магазином та же история. В этом городе нет книжного с хорошей международной подборкой небанальных артистбуков и актуальной теории на английском языке – дистрибуцией подобных изданий раньше никто в Украине не занимался. А наши любимые друзья из IST Publishing как раз думали о каком-то пространстве и не могли его найти. В том числе потому, что не могли позволить себе традиционную коммерческую аренду. И это вылилось в сотрудничество, в котором все друг другу полезны. У нас хорошо покупают всевозможные нетрадиционные издания.
Марк: Во всем мире галереи — это все еще места, куда приходят люди в водолазках и с дорогими часами. Мы хотим сделать искусство доступным для всех. Здесь ты можешь выпить кофе или купить книгу на день рождения другу, а не бродить по белому кубу [современных галерей].
— Кафе и книжный — это и есть бизнес-составляющая галереи?
Марк: Нет. Мы уверены, что художник должен зарабатывать, продавая свои работы. И мы верим, что художники, которые по душе нам, могут понравиться и коллекционерам. Поэтому позиционируем себя как коммерческую галерею, которая призывает людей покупать искусство.
Маша: Мы с Лизой раньше никогда не занимались продажей искусства. Потому сперва думали, что бар и книжный будут приносить важную часть дохода. Но уже создавая бизнес-план, поняли, что ни один бар, ни один ивент и гора книг не смогут окупить затраты, рабочие часы и всю ту интеллектуальную работу, что мы сюда вкладываем. И только продажа искусства способна это сделать. Пока такая схема работает.
— Вы работали над множеством разных проектов и даже сотрудничали с Министерством культуры при организации большой выставки (Фестиваль молодых украинских художников в «Мыстецком арсенале» — прим. DTF Magazine). Почему решили открывать свою галерею? Устали?
Лиза: Мы всегда хотели свое пространство. Однако мы никогда не планировали открывать коммерческую галерею, о которой обычно рассказываем на своих лекториях об искусстве. Но когда Марк сделал нам предложение, мы не нашли в себе сил отказаться.
Маша: Пути Рейтарской неисповедимы. Теперь мы можем честно сказать: продаем за столько-то, вот такой процент, возим на такие и такие международные коммерческие ярмарки искусства.
— Вспоминая о Минкульте: что вы думаете о конфликте между министерством, Арсеном Савадовым и «Открытой группой»? Недавно как раз был митинг из бабушек (пикет в поддержку Арсена Савадова, который прошел под Министерством культуры 13 февраля — прим. DTF Magazine). Как относиться к тому, что старая школа пытается диктовать свои правила?
Лиза: Этот митинг — это позор, который находится за гранью добра и зла. Но если внимательно проследить за тем, как работает «Открытая группа», и посмотреть, как уже развивается их проект вокруг «Мрії», то станет понятно, что этот митинг станет еще одной частью их постоянно нарастающего архива. В каком-то смысле эта акция — большой плюс для их художественного высказывания.
— Последний раз я делала интервью с вами два года назад. Маша тогда сказала, что «украинское кураторство отличается от западного недоразвитостью художественной системы». За это время что-то изменилось, есть позитивные сдвиги?
Маша: Система определенно развивается, и мы участвуем в этом развитии. Это видно по тому, как институции и кураторы начали работать с художниками и какие условия стали предлагать. Меняются гонорары, появляются контракты. Для многих это все еще в новинку. Мы все свои процессы документируем и заключаем договоры с художниками, готовим акты приема-передачи работ. Многие удивляются подобному подходу. Но мне кажется, что это такой «санитарный минимум», который необходим для того, чтобы отношения между галереей и художником становились проще и прозрачнее.
Лиза: И с момента нашего последнего интервью в Украине появились две очень важных институции — это Украинский культурный фонд и Украинский институт. Они существуют меньше года, и пока сложно судить, но они уже работают в нужном направлении. У фонда есть много программ, которые финансируют самые разные проекты. Возникают небольшие трудности с заполнением их заявки, потому что никто не любит работать с множеством бумаг, но это учит художественную среду не работать «с сегодня на завтра», а ориентироваться минимум на год вперед. Хоть наша галерея еще совсем маленькая и молодая, но мы уже заслужили поддержку Украинского института и скоро поедем на ярмарку современного искусства в Мадрид. Мы бы не смогли осуществить это без их участия. Это культурная дипломатия в действии.
— Если резюмировать: украинская художественная среда учится играть в долгую?
Маша: Да, еще не играет, но уже учится.
— Обывательский вопрос: куда катится современное искусство?
(Смеются)
Маша: У нас есть ответ, куда катится украинское современное искусство! Происходит возвращение к каким-то традиционным техникам, которые используются для того, чтобы говорить о непопулярных вещах и травматическом опыте. Делается это в формате очень консервативных техник. Это могут быть акварели, оформленные в золотую раму. Сейчас художники принимают классические техники в искусстве как часть собственной идентичности.
Лиза: Это эстетика, продиктованная постинтернет-культурой. А новая тенденция в мировом искусстве — художники начинают заниматься фильмами. И это не просто экспериментальный видеоарт, а продукт, созданный по всем законам кинематографа. Из последних важных artist films – работа Ани Звягинцевой. Раньше она работала с рисунком и всем рукотворным, а для текущей выставки в PinchukArtCentre (Future Generation Art Prize) сняла свой первый фильм, и сделала это очень удачно.
— Напоследок: а кто тут у вас главный?
Марк: Думаю, мы все здесь находимся на одной волне. Мы не верим в вертикальные структуры, но верим в горизонтальные. Мы все знаем сильные стороны друг друга, и при необходимости каждый может быть главным и принимать решения.
Маша: Мы делим зоны ответственности и стараемся взаимодействовать во всем.
— Лиза промолчала.
Лиза: Спасибо, что высказались, друзья. Но я здесь главная! (Смеются)
Читайте также:
Фото: Корнелий Петрус
