9 фильмов фестиваля Docudays UA, которые надо посмотреть. Дома на диване

Docudays UA — первый украинский кинофестиваль, который пройдет онлайн (всему виной — пандемия коронавируса). И нам только предстоит осмыслить этот новый формат фестивалей. Даже когда мы все вернемся к традиционному просмотру фильмов в кинозале, опыт диджитализации жизни в изоляции повлияет на будущее.

Но одно можно сказать точно: будущие кинофестивали не будут такими, каким будет этот Docudays. Потому что с 24 апреля по 10 мая зрители в Украине получат возможность бесплатно посмотреть около 70 фильмов в рамках всех программ фестиваля и более 40 стримов с дискуссиями, а также задать вопросы авторам.

DTF Magazine рассказывает о 9 фильмах фестиваля, на которые следует обратить особое внимание 

16-летний Остин Тестер живет в небольшом городке в штате Теннесси (США), и у него 20 тысяч фолловеров в Инстаграме. Он вроде уже должен играть по всем правилам настоящих инфлюенсеров, но зарабатывает сущие гроши. И вот, кажется, удача улыбается ему и дает шанс: Остина замечает продюсер из агентства, раскрывающего юных богов соцсетей.

Это во многом смешной, иногда поучительный и местами печальный фильм о тех, кто продает в соцсетях свой внешний вид и позитивное настроение, а также немного о тех, кто на этом действительно зарабатывает. Но «Подбородок» — не фильм-мануал, не сатира и не предостережение. Прежде всего это удачный герой, который всей своей попыткой взлететь в топы Инстаграме показал несколько ярких парадоксов экосистем — как цифровых, так и аналоговых. Для тех, кого интересует жизнь в этом чудном новом мире, — must-see фестиваля. 

В фильме показана жизнь матери и четырех детей в Красногоровке в прифронтовой зоне Донбасса в 2017—2019 годах. Но в центре этой картины — другой фильм, который снимает эта же семья. И он посвящен тому времени, когда город подвергался постоянным бомбежкам. Теперь, когда жизнь стала хотя бы немного спокойнее, сама по себе их любительская художественная реконструкция выступает неким сеансом терапии для всей семьи.

Дебют Ирины Цилык — один из самых ожидаемых фильмов всего фестиваля. По большому счету он уже вполне мог фигурировать в программе ДОКУ/ХІТИ, где собраны фильмы с солидной историей показов на фестивалях и рядом наград. «Земля голубая, будто апельсин» уже получила приз за режиссуру в документальной секции «Сандэнса-2020» и участвовала в программе Generation14 на Берлинале.

Но это просто медальки, которые помогают аккумулировать интерес к фильму. К счастью, они у него есть, что уже гарантирует большой интерес к этому замечательному кино, которое, даже будучи на самом деле сложным и многослойным фильмом, снятым настоящим документалистом, умудряется оставаться доступным для зрителя.

Кино, которое может стать одним из главных хитов Docudays по неожиданной до карантина причине: на экране мы видим гигантское количество людей в одно время в одном месте — в селе Зарваница Тернопольской области. Фильм показывает паломников, каждый год собирающихся в этом месте силы греко-католического мира. Смотреть его как хоррор о антисанитарии и социальном дистанцировании или со слезами сожаления об ушедшей эпохе — решать вам.

«Зарванице», по правде говоря, вообще не нужны подобные актуализации. Это умное, ерническое кино о социальных ритуалах и силе воображаемого образа, который превращается в социальную реальность, а этой реальности вообще все равно, какова реальность объективная. В какой-то степени это кино про кино, если под вторым считать некие коллективные иллюзии или сны, в которых мы все живем и все разделяем.

Но от фильма Романа Химея и Яремы Малащука нет ощущения ни насмешки, ни исследования человеческого необъяснимого, как в прошлогодних «Божественных» Романа Бордуна. В «Зарванице» далеко не с каждым героем, но случаются совершенно пронзительные сцены, напоминающие о том, что все эти фигуры — точно люди, точно живые и точно такие же, как и все мы. И главное, режиссеры сумели воспользоваться уникальным шансом и снять несколько фантасмагорических сцен. 

Программа: DOCU/АРТ

В Украине еще только обсуждается статус стрит-арта в городском пространстве, а вот в лукашенковской Беларуси он уже успешно решен: все несанкционированные надписи и изображения на любых поверхностях, доступных публично, должны закрашиваться. Этим и занимаются две героини фильма — обычные работницы минского ЖЭКа, закрашивающие квадратами различные граффити. Они даже не подозревают, что создают так называемые фупрематические (от слов «фундаментальный» и «супрематический») произведения, а по городу ходит человек с холстом, устраивающий на местах жэковских полотен художественные провокации.

Очень любопытная и неожиданно остроумная работа о городском пространстве в близком к тоталитарному обществе, где все должно быть санкционировано и нормировано. Здесь емко и интересно задокументирован весь проект, который не просто показывает, как люди могут бессильно иронизировать (что им еще остается), когда их кидают в багажник государственной машины, но и что-то менять.

Пусть на микроскопическом уровне, но «Чистое искусство» — инструмент политического сопротивления и влияния на умы. И главное, что этот фильм ужасно интересно смотреть. Во-первых, это вполне современное высказывание об искусстве. А во-вторых, базовые вопросы, поднятые картиной, касаются любого городского пространства, а не только конкретно беларусского.

«Когда я первый раз зашел внутрь Эль Родео, венесуэльской тюрьмы с очень плохой репутацией, я чуть не потерял сознание. Вентиляторы доносили из глубин здания запах разложения, и я подумал: так пахнет смерть. Ощущение запаха нарушил жуткий звук — какофония из мужских голосов, кричащих откуда-то сверху „Посетители в тюрьме!“. Шум раздавался эхом по всему холлу, но самих людей, создававших его, не было видно».

Так начинается режиссерский стейтмент Андреса Фигередо, автора этого поразительного фильма, который невозможно смотреть и от которого невозможно оторваться одновременно. «Причина», снимавшаяся на протяжении восьми лет, посвящена крупнейшей венесуэльской тюрьме Эль Родео. В ней находятся семь тысяч человек, и на территории, занимаемой заключенными, нет ни одного охранника. Последние просто охраняют периметр и не дают никому выйти.

В Венесуэле Эль Родео — это не единственная тюрьма, которую заключенные смогли отвоевать у администрации. Андрес Фигередо очень быстро и в разных сценах показывает, как это стало возможно из-за всеобщей коррумпированности и продажности, но социальная составляющая тут не главная. В фильме будут истории о том, как выйти из заколдованного круга, по которому ходит не только пенитенциарная система, но и вся страна. Но главным образом это картина, в которой понятия «утопия» и «антиутопия» сводятся воедино и теряют смысл.

В ночь на 21 июня 1756 года в камеру площадью 26,55 кв. м в форте Уильям в Калькутте, взятом войсками Сираджа уд-Даулы, запихнули (иного слова не найдешь) 143 человека. Часть из них были британскими пленными, а большинство — местные, не имевшие отношения к военным действиям. Утром из тюремной камеры вышли только 23 человека. Остальные умерли в дикой давке, от перегрева, ранений и обезвоживания.

Этот случай описан хирургом Британской Ост-Индской компании Джоном Холлуэлом. Англичане страшно обиделись и под предлогом искоренения варварства захватили сначала Калькутту, затем Бенгалию, а потом и Индию. Сегодня количество пленных в камере подвергается серьезным сомнениям, да и весь инцидент считается не таким уж непреложным историческим фактом.

Эта история, известная как «Калькуттская черная яма», подается в самом начале фильма интертитрами, а сама лента посвящена как будто вообще никак не связанным с XVIII веком событиям. В основном мы видим крупные планы лиц людей на приеме у известного психотерапевта из Калькутты Трупти Джайин, которая помогает людям, гипнотизируя их и отправляя в путешествия по прежним инкарнациям.

Если вы давний поклонник фестиваля, то знаете, что рано или поздно вам точно попадется какой-то действительно странный фильм. «Черная дыра» просто задает направление киногипнотического сеанса на тему истерзанного прошлого Индии, а зрителю придется самостоятельно плыть по этой медитации с привидениями колониального прошлого страны, в которой истории унижения, бесправия и насилия сидят в подкорке у каждого.

А это прекрасный пример четкого, понятного, чуть ли не протокольно документирующего свою историю кино, которое просто взрывает мозг. Перед нами обеспеченная пара из Бангкока, которая прибегла к криоконсервации двухлетней дочери, умершей от рака мозга. Да, это первый восточноазиатский случай прибегания к криоконсервации, а девочка — самый молодой человек, которого заморозили с помощью этой процедуры. Но все это даже не начало удивительных вопросов, которые ставит перед зрителем лента «Замороженная надежда».

Человеческая история здесь кажется наименее интересной, пусть и звучит кощунственно. Это трогательный фильм про консервацию памяти, но таких уже было много в кино. Что в «Замороженной надежде» действительно удивительно, так это то, как с развитием науки меняется сама проблема, как родители и старший брат девочки сталкиваются с тем, что не понимают, что и зачем они вообще сделали и какие теперь у них перспективы. Или, например, думали ли мы когда-нибудь над вопросами и проблемами, которые порождает криоконсервация у буддистов? А она их порождает: пара из фильма стала в Таиланде по-своему знаменитой, а их поступок был нещадно раскритикован.

Норвежец Аудун Амундсен просто жил своей жизнью путешественника, с помощью который стремился убежать от своей культуры и цивилизации. В 2004 году он попал на один из небольших островов Индонезии, где познакомился с Аманом Паксой — местным шаманом, чья простая, идиллическая жизнь настолько покорила его, что он не только остался в этом места тогда, но и дважды за 15 лет вернулся туда. В результате он увидел, что жизнь меняется даже в утопии.

По форме это всего лишь гонзо-документалистика, но по факту «Ньютопия» — эпический по масштабу фильм, где в полтора часа упакованы три поездки и более двух лет жизни режиссера в Индонезии. В «Ньютопии» совсем не чувствуются ни туристический подход Амундсена, ни достаточно распространенное среди документалистов любование собой в кадре.

«Ньютопия» — это не жизнь ради фильма, а запечатленные похождения человека, который не только искал рай на земле, но и смог снять нечто большее, чем хронику жизни шамана в Индонезии, чью повседневность захватывает гонка современного потребления.

Тема беженцев до сих остается одной из самых распространенных в документальном кино. Особенно в европейском, где современные документалисты с применением всех тактик и техник вплоть до экспериментальных пытаются понять и описать это явление и сделать так, чтобы зритель прочувствовал тот опыт, который приходится переживать беженцам. Но мощными оказываются значительно более простые и менее изысканные работы, снятые людьми, которые бегут сами.

Афганский документалист Хассан Фазили снял у себя на родине фильм «Мир в Афганистане». В 2015 году его показали по местному телевидению, после чего Талибан назначил цену за голову режиссера. Вместе с женой и двумя маленькими дочерьми Хассан бежал из страны.

«Полуночный путешественник» — хроника полуторагодичного путешествия-бегства по десятку стран, снятая всеми четырьмя членами семьи на три «айфона». Фильм заряжает теплотой и человечностью от людей, которые сохранили их в экстремальных условиях.

Присутствие этого фильма тут — просто тизер ретроспективной программы «Вибачте. Зображення відсутнє», в рамках которой можно будет увидеть фильмы таких классиков кино, как Аньес Варда, Шанталь Акерман, Жан-Люк Годар, Крис Маркер и другие. Йонас Мекас тоже принадлежит к классикам кино.

«Воспоминания о поездке в Литву» — это, наверное, самый легкий, зрительский и, главное, короткий из его полнометражных фильмов. Зарисовки Мекаса в его любимом формате кинодневника здесь наиболее оформленны и структурированны, наименее спонтанны, но оставляют ровно те же впечатления необычайной теплоты от присутствия в фильме самого Йонаса.

Это разбитые на короткие эпизоды зарисовки о путешествии Мекаса в советскую Литву в 1971 году, а если быть точнее — в деревню, в которой он родился. Мекас уже давно стал жителем Нью-Йорка и одним из самых активных участников американского киноавангарда, основал журнал и институцию, которой суждено стать важным центром экспериментального кино в США.

Так вот, это не кино про этого Мекаса. Это кино о возвращении домой человека, бежавшего из Литвы во время войны и проведшего пару лет в трудовых лагерях «перемещенного лица», чье сердце осталось где-то там, где оно начало биться.