Продюсер Алексей Гладушевский реализовал на украинском телевидении один из первых молодежных сериалов, который говорил с подростками на ранее табуированные темы. «Первые ласточки», вышедшие в 2019 году на «Новом канале», поднимали вопросы онлайн-харассмента, суицида, а также сексуальной самоидентификации.
Теперь Алексей ушел из телевидения и готовит проект «Мой юный принц» — драму о подростке с агорафобией, переживающего сложные отношения с матерью. Ленту еще даже не начали снимать, но уже захейтили на телеканале «Россия-24». А на сайте президента Украины создана петиция с требованием отменить ей финансирование. Все из-за того, что «Мой юный принц» — первый ЛГБТК-проект, получивший финансовую поддержку от государства, выиграв на питчинге «Госкино». Критикам не нравится гей-линия в сюжете, хотя, по словам Алексея, она не является основой истории.
DTF Magazine поговорил с Гладушевским о том чем, его фильм понравился экспертам «Госкино», об эротике и стереотипах вокруг ЛГБТК на телевидении, а также о том, почему для него так важно снять коммерчески успешный арт-мейнстрим, а не ленту для 10 ценителей
— Когда вы поняли, что хотите заниматься проектами, в которых есть выраженная квир-линия?
— Когда заинтересовался и начал работать над «Первыми ласточками», квир-линий еще не было. Была только главная фабула: одиночество современных подростков, готовых доверять незнакомцам в социальных сетях больше, чем родителям или друзьям. Меня это заинтересовало. Квир-линия появилась уже позже. Мне она показалась очень смелой. Так прямо и тонко у нас еще никто не делал.
Кроме «Моего юного Принца», у меня есть еще сценарий на эту тему. Мы решили развивать ее, потому что это сегмент, которым никто не занимается. Но я о нем много знаю и хочу об этом говорить. У нас к такому относятся стремно и точно нигде не пропустят. Но оказывается, все не так.
— Вам приходилось убеждать руководство Starlight Originals в необходимости реализовать «Первые ласточки» с квир-линией?
— Просто защищаешь идею, а потом показываешь сценарий.
Фото: кадр из сериала «Первые ласточки»
— А как было с «Первыми ласточками»? Вы сталкивались с сопротивлением руководства, когда рассказывали им о квир-персонажах?
— Очень странно, но для руководства важной была мысль, о чем вообще весь сериал. Ни разу и ни от кого из тех, кто с нами смотрел и утверждал проект, именно к этой теме не было ни замечаний, ни проблем. Были к другим темам, но только в конкретных деталях. Женя Туник (шоураннер сериала. — Прим. DTF Magazine) все очень хорошо и правильно отбивал.
То же самое с «Принцем». Когда в первый раз мы его защищали, пресса мощно подхватила это кино, и все статьи вышли с заголовками «Первая ЛГБТ-драма в Украине».
Однако мне было очень важно в защите на питчинге донести, что все не совсем так. Основная тема — это о другом. Это тоже об одиночестве подростков в своем выдуманном мире, но и о взаимоотношениях героя с матерью. ЛГБТК-линия и линия с девушками главного героя, который потом встречает парня, подчинены основной линии взаимоотношений с матерью, с ее бывшим и новым мужьями. Вот это главное.
Алексей Гладушевский | Фото — Антон Орехов, специально для DTF Magazine
Мне кажется, эксперты как раз это заметили. На сайте Госкино можно прочитать комментарии экспертов, очень хорошие. Все отмечали гей-линию в контексте позитивной истории. А эксперты были разные: более молодые, более консервативные. Еще в прошлом году мы думали, что они относятся к такой теме негативно, а один из них написал, что фильм очень правильно, круто и драматургически интересно это подает. На прошлом питчинге был и другой фильм, который использовал эту тему как хайп, ерунду и вообще черт-те что.
— ЛГБТК-персонажей часто показывают стереотипно. Как с ними правильно работать и были ли у вас какие-то проблемы с изображением комьюнити в контексте стереотипов?
— Стереотипы у меня всегда вызывают смех. Например, когда показывают в сериалах или фильмах манерных геев, я думаю, что есть яркие люди с выраженной женской историей, и это классно. Но это же не все. Мне нравится работать с совершенно обратной историей, когда ЛГБТК-персонажи не такие обычные.
Мы разрабатывали сериал, где есть история спортсменов, можно даже сказать — жлобов: она визуально не укладывается ни в какие стереотипы. То же самое и здесь. Мне кажется, что с ними нужно не то чтобы бороться, но показывать, что все не так однозначно.
— В кино идет дискуссия о том, должны ли геев играть геи. Кого вы выбираете на такие роли в проектах?
— Я не совсем согласен с этим, потому что все зависит от желания актера играть и от понимания своего персонажа. У нас все ребята, играющие в «Ласточках» и в «Принце», не принадлежат к ЛГБТК-сообществу, хотя в фильмах есть откровенные сцены, которые нужно сыграть. Это как раз актерское перевоплощение. Если ты являешься тем, кого играешь, — это другое: ты просто играешь себя. Возможно, есть тому хорошие примеры, но я бы не был таким категоричным. Все зависит от того, какого актера или актрису выберет режиссер.
Алексей Гладушевский | Фото — Антон Орехов, специально для DTF Magazine
Теперь культура стирания стереотипов превращается в культуру их навязывания, а я как продюсер и как режиссер хочу выбирать.
— Но у этой медали есть и обратная сторона. Например, гетеросексуальный актер, играющий гея, вне съемочной площадки может негативно относиться к ЛГБТК-сообществу.
— У нас с таким в команде очень жестко. Вначале, когда подбираем команду, то проговариваем, что будет и как. На начальном этапе вычисляем людей, которые негативно относятся к тому, что будет в кадре. И стараемся их не брать. Был момент, когда человек нехорошо проявил себя на съемках — и мы сразу расстались. Это было абсолютно спокойно.
Теперь мы с исполнительным продюсером набираем команду, и у нас очень жесткие условия. Я проводил много собеседований, на которых сразу становится понятно, когда человек врет.
Читайте также: Секс, интриги и апатия: эволюция подростковых сериалов от 90-х и до наших дней
— Почему важно реализовать «Моего юного принца» именно в формате полнометражного фильма? Ведь это мог быть сериал или телефильм.
— Это отдельная история. Я понял, что для телика это сложно разрабатывать. Ведь несмотря на то, что я руководитель направления и был генпродюсером «Нового канала», приходится все согласовывать с вышестоящими инстанциями. А когда стало понятно, что необычные идеи, которые нравятся мне, невозможно вместить в рамки телика, что они не встретят никакой поддержки, мы с моим партнером Региной Марьяновской-Дэвидзон открыли свой продакшен и приняли решение заниматься кинопроизводством.
Фото: Промо-материалы к фильму «Мой юный принц»
Холдинг Starlight сразу сказал, что кино им неинтересно. Поэтому мы приняли решение искать авторов, которые не вписываются в стандарт, и пробовать с ними работать в новых темах.
У нас в разработке около десяти проектов: семь из них уже на уровне презентации, где-то что-то снято, где-то проект побывал на питчингах, где-то написан сценарий, а где-то еще нет. Но «Мой юный принц» оказался самым необычным.
Многие люди, посмотревшие наш проект, говорили, что на него никто не даст денег, поэтому надо искать партнеров в Европе. А у меня был принцип: я хотел попробовать сделать кино именно в Украине и именно с украинской командой, с украинскими актерами. Показать, что мы можем.
Алексей Гладушевский | Фото — Антон Орехов, специально для DTF Magazine
— Вы позиционируете фильм как авторский, хотя в прошлом году рассказывали, что готовятся версии и для кинопроката, и для телевидения. Это еще в силе?
— Возникла идея не только показа по телевидению, но и проката в кинотеатрах. Мы подавали проект второй раз, и он выиграл питчинг — совершенно неожиданно для всех.
В прошлом году мы тоже подавали его: на уровне концепции с безумными постерами. Во время первого карантина я писал сценарий вместе с режиссером — украинцем армянского происхождения Хачатуром Василяном. И в этом сценарии много эротических сцен.
Я очень люблю эротику в кино, но мне нравится, когда она что-то подчеркивает и имеет самостоятельный смысл. Во многих фильмах эротика присутствует ради эротики. Девушка разделась и вышла голой. Думаешь: ну вышла и вышла. А если б она вышла не голая? Что-то бы изменилось? Просто продюсеры захотели для привлечения внимания, чтобы она вышла голой.
У нас все в этом смысле оправданно. Наш фильм — первый с откровенными эротическими сценами без цензуры. Конечно, в рамках законодательства никто сексом не занимается (смеется). Но эротические сцены там очень красивые и эффектные.
Когда мы первый раз защищались на питчинге, один из вопросов был насчет того, как мы планируем кинотеатральный показ, учитывая, что в сценарии есть такие сцены. Ведь мы же получим жесткий рейтинг, значит, непонятно, как нас показывать. На это у нас был ответ.
Мы сразу запланировали две монтажные версии. Одна будет представлена на фестивалях и показах, где не действует законодательство Украины. А вторая — для кинотеатров и телевидения. Мы специально будем снимать эротические сцены так, чтоб можно было маневрировать: где-то фронтальную обнаженку подрезать — и кое-что изменится. Но мы будем вынуждены так сделать, иначе нас не покажут нигде. Если нами заинтересуются и какой-то канал захочет показать, мы к этому будем готовы.
— В одном из интервью вы назвали сценарий провокационным. Провокация скрывается только в отношениях между двумя мужчинами?
— Да, но кое-что идет по всему сценарию — взаимоотношения героя с религией, например. Это одна из самых опасных тем. Но мы постарались очень тонко к ней подойти, чтобы показать отношения главного героя с Богом. А еще есть отношения главного героя с матерью. Многие прочитают там Эдипов комплекс и какие-то полуэротические связи. Но на самом деле ничего такого нет. Все происходит не на физическом уровне. Мы приближаемся к грани, но стараемся ее не переходить.
Алексей Гладушевский | Фото — Антон Орехов, специально для DTF Magazine
— А что вам ближе: массовое кино, авторское или телевидение?
— Авторское. Я думал, как сделать арт-кино, которое приносило бы деньги. Это всегда казалось нереальным. Но теперь потихонечку появляется новое понятие арт-мейнстрима, и авторские фильмы вдруг выстреливают в коммерческом прокате. Все зависит от подачи истории. У нас в пакете есть чисто артхаусный проект, но он один. Все остальное должно быть интересно зрителю.
Меня не устраивает, чтобы кино посмотрело только 10 моих друзей. Когда начиналось мое увлечение кино, мне казалось, что 10 человек — это достаточно. Но теперь уже нет.
Одна из главных задач — привлечь интерес к кино на уровне мейнстрим-хита. Вот где вызов, потому что коммерческими хитами становятся комедии.
— Что из киноиндустрии больше всего влияет на общество?
— Конечно, телевидение. Оно до сих пор самый влиятельный сегмент, несмотря на интернет. Интерес немножко падает, но потом поднимается. Рекламодатели все равно вкладывают большие деньги в телевидение, а не в интернет. Объем телесмотрения огромный, и он огромен именно в возрастном сегменте.
Если говорить о молодежи, то она на онлайн-платформах, потому что молодые люди смотрят контент там. Если говорим о людях постарше, то это телик. Для того чтобы пойти в кинотеатр, нужно совершить несколько действий, а это сужает его сферу влияния. Зрители могут выбрать пиратские копии, посмотреть кино дома или на официальных источниках. А телик — это то, что доступно каждую минуту.
— Какой проект, думаете, Госкино никогда не профинансирует?
— Я не знаю их структуры и не работаю в Госкино, мне неизвестна их стратегия. Для того чтобы понять и ответить на вопрос, что профинансируют, а что нет, нужно знать стратегию предприятия или его направление. Все зависит от их мыслей.
Но Семнадцатый питчинг авторских проектов в этом году дает какие-то положительные эмоции и вселяет надежду, что стратегия начинает клониться к фильмам, способным стать событием как у нас, так и в Европе.
Алексей Гладушевский | Фото — Антон Орехов, специально для DTF Magazine
— Когда подаете ленту на питчинг Госкино, для авторского кино учитывается обязательный KPI в виде международных кинофестивалей. Как относитесь к этому нововведению?
— Сложный вопрос. Мне немного легче, потому что я привык работать по системе KPI. Я работал в большой компании, у нас KPI были зашиты в контракт. И как ни странно, эта штука работает и серьезно мотивирует.
Сложно, когда количество денег ограничено: ты должен финансировать, а у тебя в списке фильмы режиссеров или продюсеров, которые последние несколько лет ничего не дали ни для имиджа страны, ни для денежного успеха. Если б я принимал решение, то в первую очередь смотрел бы на это. Если авторское кино не работает, нужно искать другие источники финансирования. Я думаю, что логика в этом есть.
Когда в Госкино обсуждалось «Скажене весілля 3», мне была очень понятна его бизнес-составляющая. Его не хотели пропускать еще на уровне сценария, но в его защиту сказали: «Подождите, они вернули деньги за два предыдущих фильма. Они окупились». Тут понятно, что у этой франшизы очень четкая задача — заработать денег. Когда понимаешь задачу, остальное уже не столь важно. Не надо цепляться к драматургической составляющей.
Если проект авторский, он должен зацепить людей и в стране, и по всему миру. Не надо просить вернуть деньги. Здесь должны быть четкие критерии. Может быть, и не попадание на фестивали: вам никто не предскажет, что фильм обязательно попадет в Канны. Каннский кинофестиваль, например, в свое время не взял «Амели».
Алексей Гладушевский | Фото — Антон Орехов, специально для DTF Magazine
— А на какой фестиваль целитесь вы?
— Премьера будет в 2023 году. Мы подавали список фестивалей класса А, но понимаем, что необычная концепция проекта может сработать как в плюс, так и в минус. Я надеюсь на Каннский и Берлинский кинофестивали. Если у нас все получится, то эта тема и подача будут неожиданными от Украины. Такого кино от нас никто не ждет. Оно может сработать всюду.
У каждого фестиваля свои направления, с которыми он работает. Например, Каннский ассоциируют с красной дорожкой, звездами. Но киношники знают, что он работает с социальной тематикой. Если внимательно изучить основную программу фестиваля и сопутствующие секции, можно увидеть, что молодые режиссеры в основном работают с жесткой социальной тематикой, которая присуща их странам. Фестиваль сотрудничает со странами, где есть какие-то проблемы, и для них рождение фильма — уже событие. Наш фильм по сценарию и темам не очень туда попадает.
Но вот отборщики Берлинале и «Санденса», когда увидели наш тизер в Одессе, вообще не поняли, что происходит, и очень захотели посмотреть дальше.
Этот сегмент провокационного эротического кино уже заявлен. Были режиссеры, от которых ждали таких фильмов: Франсуа Озон, Педро Альмодовар, Ксавье Долан и Лука Гуаданьино. Этот сегмент исчез, потому что режиссеры изменились, выросли — и изменился их ракурс. Почему бы нашему талантливому режиссеру не занять такую нишу? Можно рискнуть.
Читайте также:
