Раф Симонс: Как самоучка из деревни стал одним из столпов мировой моды

Раф Симонс родился в небольшом бельгийском городке Неерпельт в семье домработницы и военного. «Я жил в дурацкой маленькой деревне. Это был город посреди ничего, деревня коров и овец примерно на восемь тысяч человек», — вспоминал Симонс. В Неерпельте не было кинотеатров, музеев и галерей, а единственными радостями Рафа, которого с детства тянуло к искусству, стали телевизор и музыкальный магазин, где будущий дизайнер скупал пластинки Kraftwerk, Joy Division, Sonic Youth и Дэвида Боуи.

Школа, в которой учился Симонс, тоже не располагала к творчеству. По словам дизайнера, это было «очень пыльное место», где священники учили детей математике и латыни.

«Когда мне было 15, родители сказали : „Лучше относись к учебе серьезно, если не хочешь закончить, как мы“. Я запомнил это навсегда. Сидел на лавке и зубрил латынь, сцепив зубы», — вспоминает свое детство Раф.

Повзрослев, Симонс стал чаще выбираться за пределы Неерпельта. Во время одной из таких поездок он посетил выставку Chambres d’Amis бельгийского куратора Жана Хойта, который разместил в частных домах Гента работы американских и европейских художников. 18-летний Симонс купил билет на поезд и уехал в Гент, а вернулся домой с «сильным ощущением привязанности к искусству».

Окончив школу, Раф переехал в город Генк и поступил в колледж на факультет промышленного и мебельного дизайна. Тогда мода его еще не интересовала, но избежать разговоров об Антверпенской шестерке и Мартине Маржеле, которые в тот период привлекли внимание мирового фешн-сообщества, он не смог.

Свободное время Симонс проводил в антверпенском кафе Witzli-Poetzli, где познакомился с фотографом Вилли Вандерперре, мейкап-артистом Питером Филлипсом, стилистом Дэвидом Вандервалом и дизайнером Вероник Бранкуиньо.

«Мы говорили только о моде, и ни о чем другом. Может быть, немного об искусстве. У нас были две любимые темы: Хельмут Ланг и Мартин Маржела. И так проходила каждая ночь на протяжении двух лет», — делился Симонс.

Во время учебы в колледже Раф начал стажироваться в небольших галереях. Но вскоре ему это надоело, и он понял, что хочет заняться модой. Спасением стала стажировка у одного из членов Антверпенской шестерки, Вальтера ван Бейрендонка. «Мне было страшно, потому что я не заканчивал фешн-школу. Я просто подделал свое портфолио», — признался Раф.

«У Маржелы не было денег, поэтому он решил провести показ на детской площадке в парижском квартале для темнокожих. Родители разрешили провести показ при условии, что их дети смогут на него прийти. Они стояли в первых рядах, а затем начали бегать. Моделям пришлось брать их за руки. В тот момент я понял, что такое мода и что она может значить для людей», — рассказывал Раф, добавив, что после этого шоу окончательно решил стать дизайнером одежды.

В 1993 году Раф закончил стажировку и переехал в Антверпен, где сшил свои первые вещи: несколько зауженных черных костюмов и рубашек с коротким рукавом, напоминающих скорее модную версию школьной формы. Он хотел впечатлить директора отдела моды Королевской академии изящных искусств Линду Лоппа и попасть на ее курс, но переборщил: увидев вещи, Лоппа посоветовала Рафу сразу создать свой бренд и дала контакты агента, который помог выставить первые наработки дизайнера в Милане. «Я знала, что тебе не понадобится школа», — сказала Лоппа, увидев вещи Симонса.

«Я ничего не планировал, а буквально набил вещами машину и поехал в Милан, — вспоминает Раф. — Получил заказы семи или девяти клиентов из Японии. Barneys были у меня с первого сезона. Я просто думал, как справиться со всем этим. Но времени не было: нужно было создавать бренд».

Раф с самого начала вдохновился примером Маржелы и стал практиковать уличный кастинг: он ездил по улицам на автобусе, искал подростков и приглашал их с собой на показы в Париж. Эти ребята не были для него просто манекенщиками: дизайнер старался передать реальный стиль молодежи, поэтому спрашивал у моделей их мнение по поводу вещей.

«Если бы один из 40 подростков назвал твой дизайн дерьмовым, ты мог бы подумать, что у него нет вкуса. Но если это сделают 20, вероятно, это не то, что понравится этому поколению», — рассуждал Раф.

В его дебютной коллекции 1995 года прослеживались мотивы Новой волны: в черных, приталенных костюмах, напоминающих форму учеников колледжа. Первые две коллекции Раф представил в формате видеопрезентаций, а через дебютировал в Париже с коллекцией How To Talk To Your Teen («Как разговаривать с подростком»): ее показ прошел под трек Tonight Tonight группы Smashing Pumpkins, поднимающий проблему подросткового насилия, а образы моделей на подиуме напоминали школьные.

Помимо посиделок в кафе за разговорами о Маржеле, Симонс любил ходить в бельгийские техно-клубы, атмосфера которых навсегда засела у него в голове. В коллекции Summa Cum Laude 2000 года Раф вдохновился габберами (поклонники поджанра хардкор-техно-музыки. — Прим. DTF Magazine): модели вышли на подиум в бомберах с ярко-оранжевой подкладкой, кислотных жилетах и широких джинсах. В 2019-м — создал свитеры с логотипом лейбла R&S Records, на котором выпускались Model 500 и Aphex Twin.

Симонс одним из первых отправил на подиум моделей в балаклавах. На показе коллекции Woe Onto Those Who Spit on the Fear Generation… The Wind Will Blow It Back модели шли босиком, в свободных красных и белых футболках и свитерах, а в руках держали зажженные сигнальные факелы.

«Я думал, что эта коллекция станет концом моей карьеры», — вспоминал свои опасения Симонс, но Париж поддержал его бунтарский настрой.

Тема проблемных подростков до сих пор прослеживается в вещах дизайнера. Коллекцию Осень/Зима 2018 он посвятил фильму «Я Кристина» (ленте, основанной на одноименной автобиографической книге и рассказывающей историю берлинских подростков, чьи жизни искалечили наркотики). Фотопринты с героями фильма Раф разместил на футболках, штанах, куртках и худи.

Героев пластинок, которые он скупал в детстве, Раф сделал героями своих показов. В 1998 году он представил коллекцию Radioactivity, вдохновленную обложкой альбома The Man Machine немецкой электронной группы Kraftwerk. Образы моделей повторяли образы участников группы с обложки: ярко-красные рубашки Симонс совместил с узкими галстуками и зауженными брюками. Сами участники Kraftwerk тоже вышли на подиум.

В 1999 году дизайнер обратился к Дэвиду Боуи: коллекция Kinetic Youth источала ретрофутуризм, вдохновляясь образом Зигги Стардаста, одного из альтер эго Боуи.

Дальше — использовал дизайны обложек Питера Сэвилла для групп New Order и Joy Division. В 2003 году Раф разместил на вещах принт с обложки альбома Power, Corruption & Lies, почти за десять лет до того, как этот референс повторил Supreme. В 2004-м — нанес принт с обложки альбома Unknown Pleasures на парки и свитеры.

«Будучи подростком, я вообще не интересовался модой, а только музыкой, — объяснял Симонс. — Duran Duran, Anne Clark, Depeche Mode и тому подобные вещи. Все это я слушал во время своих походов в клубы, и это было чудесно… И никак не связано с модой. Абстрагирование от моды — это то, как мы ее теперь определяем».

Искусство тоже стало важным элементом в мудборде Рафа. Работая над коллекциями Jil Sander, Симонс вдохновлялся работами Ива Кляйна, Пабло Пикассо и керамиста Поля Шамбоста. Перейдя в Dior, создавал вещи с отсылками к работам Энди Уорхола и Джеффа Кунса. В Calvin Klein — тот же Уорхол и Ричард Принс.

По слухам, когда Раф работал в Calvin Klein, он настолько увлекся реставрацией картин в фонде Энди Уорхола за счет бренда, что это стало одной из причин его увольнения.

В 2014-м Симонс и Руби выпустили полноценную коллекцию одежды. Плащи и парки, покрытые пятнами краски художника, до сих пор стоят по несколько тысяч долларов на реселлерских площадках.

В 2005 году дизайнеру предложили пост креативного директора Jil Sander. Критиков удивило, что бренд, известный своим минимализмом, пригласил «бунтаря», не выпустившего ни одной женской коллекции. Рафа же это не смутило: в Jil Sander он впервые серьезно занялся созданием одежды для женщин.

Симонс переосмыслил ДНК марки, добавив строгим силуэтам воздушности, а пастельную палитру разбавив яркими цветами. Так что уже третью его коллекцию критик The New York Times Кэти Хорин назвала идеальной: «Есть несколько дизайнеров, которые доказали, что не обязательно опираться на книги, чтобы создавать нетривиальные вещи. Среди них — Алайя, Лагерфельд и Симонс».

Сам Симонс, впрочем, не считает себя минималистом: «Когда я работал в Jil Sander, наследие бренда было пуристским. Сама Жиль Зандер была такой пуристкой, что выбросила свои же архивы».

Раф переосмыслил пуристские коды бренда, наполнив их деталями, которые не выбивались из картины минимализма. Один из таких примеров — коллекция Осень/Зима 2008 с текстурой мрамора на вещах. Рубашку из нее можно увидеть на Вирджиле Абло на том самом фото команды Канье Уэста перед показом Comme des Garçons.

В 2012 году Симонс перешел в Dior. Он стал креативным директором женской линии бренда, сменив уволенного из-за антисемитских высказываний Джона Гальяно. До назначения критики пророчили этот пост Рикардо Тиши, Тому Форду и Николя Гескьеру, но руководство LVMH пригласило Рафа даже несмотря на то, что тот никогда не работал над кутюрными коллекциями.

За три года в Dior Симонс доказал, что это работает: его коллекции стали коммерчески успешными. Но уже в 2015 году дизайнер добровольно ушел из Dior.

То, как будет выглядеть коллекция, всегда заботило Рафа больше, чем то, удастся ли ее продать. В личном бренде он выражал свои хобби, увлечения и без оглядки на тренды изучал всевозможные формы одежды: от аккуратного тейлоринга до оверсайза. В Jil Sander экспериментировал и учился делать женскую одежду. В Dior впервые прикоснулся к кутюру, а в Calvin Klein попытался показать американское наследие и поп-культуру не только через призму денима и сверхпопулярного нижнего белья с логотипом бренда.

Но несмотря на похвалу критиков, эксперименты удавались не всегда. Приход в Jil Sander повысил доходы бренда, но накануне ухода Рафа его коллекции приносили почти вдвое меньше прибыли, чем во времена Жиль Зандер. В Dior Симонс пробыл всего три с половиной года, но все это время финансовые показатели дома стабильно росли (в некоторых сезонах рост достигал 20%): высокая мода не шла вразрез с экспериментами Симонса и его желанием переосмыслить стиль современной женщины.

Вещи дизайнера нравились критикам: в 2017 году на премии Совета фешен-дизайнеров Америки Раф победил в номинации «Лучший дизайнер» в мужской и женской категориях одновременно. Он стал первым дизайнером, победившим в обеих категориях за год с тех пор, как Кельвин Кляйн сделал то же самое в 1993 году. Но все это время продажи марки падали (за год доходы снизились на 20 миллионов долларов, а цены акций — на 8%), что привело к преждевременному увольнению Симонса.

Работа над личным брендом — еще один пример того, что Раф не ориентируется на продажи. «Мой бренд все еще небольшой с экономической точки зрения. Но он мне как ребенок. Меня не раз спрашивали, почему бы не поднажать и не сделать его крупным. Но мне он нравится таким, какой есть. Возможно, это претенциозно… В наше время нужно следить за экономической стороной и постоянно увеличивать оборот. Не то чтобы я был против, но должен быть способ при этом не утратить то, чем он является».

В Dior Рафу приходилось создавать шесть коллекций в год и параллельно выпускать две сезонные коллекции для Raf Simons. Такая нагрузка и стала одной из ключевых причин ухода дизайнера. Как объяснил позже Раф, он не мог выпускать безыдейные коллекции.

«У тебя нет времени для вынашивания идей, а их инкубационный период очень важен. Иногда стоит отложить идею на неделю и вернуться к ней позже. Но это невозможно, когда у тебя есть только одна команда для всех коллекций. Технически это выполнимо. А вот на эмоциональном уровне нет, потому что я не тот человек, который любит делать вещи в спешке».

«Мода стала попсовой. Я не могу понять, хорошо это или плохо, — рассуждал Раф перед уходом из Dior. — Но знаю одно: когда-то она была элитарной. И я не уверен, стыдно ли признавать, что, вероятно, было лучше, когда мода была более элитарной и не для всех».

Четыре года спустя о Симонсе заговорили даже на улицах: вышедшие в 2013 году adidas Ozweego запустили тренд на «папины» кроссовки и массивную обувь, унаследовав грузность оригинальной беговой модели Ozweego из девяностых. В том же году Раф и adidas выпустили классическую модель Stan Smith, на которой вместо трех полос разместили перфорированную букву R — и она тоже стала хитом.

Коллаборация Симонса и adidas длилась семь лет. Дизайнер и бренд создали четыре вариации Ozweego, несколько моделей Stan Smith, включая версии на липучке и на застежках, гибридные кроссовки-кеды Detroit Runner, которые Раф превратил еще и в ботинки, и менее популярные модели Response Trail 2, Bounce, Super Trekker, Robot, Panelled и Micropacer. Будут ли выходить новые коллаборации Симонса и adidas, все еще непонятно. В январе этого года Раф презентовал собственную линию футуристической обуви, но так ничего и не сказал о дальнейшей работе с adidas.